За что мы любим соцреализм? Кино и квартирный вопрос

Оставим в стороне давнее беспокойство отдельных читателей — надо ли и позволительно ли вообще писать о соцреализме? Какой тут вопрос? Конечно, можно и нужно. Это ведь наша история, так? А значит, осмыслять ее — дело полезное. Поскольку сие есть польза несомненная для извлечения уроков и недопущения оного впредь. Опять же как впечатление очевидца и ушеслышца. Так что писать будем. Бум, баушка, меняться, бум.

Мы уже тут разобрали наш любимый социалистический реализм на примере живописи, правдивых очерков журналистов о трудной жизни на Западе и даже на примере музыки. Но не охватили мы самый массовый вид искусства — кино. Кстати, все ли знают, что висевшая на всех без исключения кинотеатрах кумачовая фраза «Из всех искусств для нас важнейшим является кино» — суть циничная подделка и передергивание кремлевских лакировщиков? Ибо в полном виде высказывание дорогого нашего бревнотаскателя и председателя Общества Чистых Тарелок (а какими же им еще быть, коли кушать нечего) звучало как «В условиях поголовной неграмотности населения из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». Жаль, что он постеснялся сказать «балаган». Но перейдем к делу…

За что я люблю фильмы в жанре социалистического нашего реализма, спросит меня неизменный Назойливый Читатель. И я отвечу: за правдивость. И дальше вы увидите, почему. Тут подскочит Возбужденный Читатель и начнет с проклятиями и с пеной у рта обвинять меня в недостатке благостности. В порыве внедрить в ближнего кротость и всепрощение такой индивид готов шкварить дубиной, пока все окончательно не станут кроткими, как сытые мыши на складе списанного печенья. А какая может быть злоба — одно счастье, потому что я тут намедни опять посматривала (то есть в фоновом режиме) фильмец такой советский, «Взятка», по сценарию В. Ардаматского.

Ну люблю я советские фильмы 50−80х, что поделать, очень уважаю. Во-первых, можно рассматривать интерьеры и моды соответствующих годов. Это ностальгично. Хотя спутник жизни и закатывает глаза. Он чужд этим движениям души, ему подавай звездолетчиц с бюстами, жизнь рептилий или происхождение игуанодона. А во-вторых и в главных — люблю я соцреализм, ну люблю. По принципу «взгляните, коллега, какой великолепный гнойный аппендицит». Это же чистое наслаждение, когда в советской вечерней школе, например, тема урока по истории называется «Проблема фаворитизма при дворе Екатерины Второй», и все глубоко изучают вопрос, при этом заботясь друг о друге так, что родной маме бы за такую заботу и то посулил бы нехорошего. Я это люблю. Потому что я помню, что такое были эти вечерние школы…

Но «Взятка» эта — просто какой-то апофеоз. Кто не видел — рассказываю. Год выпуска 83. Артисты так, ничего себе, не сказать, чтоб плохие. Но сюжет просто образцовый. Пробу ставить негде от и до. 83-й, товарищи, на дворе год. В малюсенькой квартиренке-хрущобе живет семья ветерана: ветеран с женой, две дочери, муж и дети одной из дочерей. Выпукло живописуются муки тесноты — зять пишет диссертацию в ванной и т. д. Верю, всяко бывало. Ничего дивного. И вот они все жутко удивляются: что ж такое? почему ж квартирку не дают? Дочь-врачиха, которая замужняя, вся заморенная с безнадежным лицом ходит в исполком и тоненьким голосом просит квартирку, а ей, конечно, не отказывают — у нас же в конституции есть право на жилье — но и не дают. Она ужасно, просто жутко и горестно изумляется: как же так? не дают квартирку-то. Удивительное дело. Предполагается, что и зритель 83-го года также искренне изумлен: вот ведь какие отдельные безобразия, оказывается, бывают в отдельных районных центрах нашей необъятной! Скажите пожалуйста! Кто бы мог подумать? И тут навяливается в коридорах знакомая разбитная бабенка, которая буквально открывает ей глаза: надо дать взятку. Замученная врачиха потрясена до глубины души, она сметена, убита и ошеломлена: оказывается, у нас дают взятки! за квартиры! мало того — за квартиры, которые и так по закону положены! Да вы что?!! Предполагается, что потрясен и зритель. Фильм буквально душу простому человеку выворачивает: у нас! взятки! в исполкоме! в квартирном отделе! Обалдеть. Буквально сенсация. Даже предположить было невозможно… Нечто неслыханное! В голове не укладывается! Весь пафос фильма направлен именно на это: всеобщее глубочайшее изумление таким фактом.

Это не комедия, тут все серьезно. Ситуация в квартире меж тем нагнетается: младшая дочь тоже надумала выходить замуж, жить у его родителей она не хочет, а привести его в эту помесь трамвая со скворечником невозможно, т. к. даже клозет уже заселен зятем с диссертацией. Измученная врачиха сдается и собирает деньги на взятку — 900 рублей (отдельно заметим: учитывая, что им дают две квартиры, сумма — анекдотическая, в реале столько стоил один квадратный метр).

Взятка дана, ордера получены, назревают радостные события: свадьба младшей сестры и написание местной газетой статьи «Как у нас заботятся о ветеранах». Нет, конечно, квартиры вообще-то давали — очередникам, давали ведомственные квартиры специалистам, потом были всякие полярники, туберкулезники и тому подобное. Но просто так прийти в исполком и объяснить, что вам стало тесно и «дайте квартирку» — это чистая фантастика. Сначала надо было стать на учет, а на учет ставили тех, у кого на человека приходилось менее 6 кв. м. Если 6. 1 — уже не ставили. Если не дать на лапу. Ну и после того, как поставят, стоять в очереди надо было лет 15, желательно работая при этом на большом предприятии… Все это плюс какая-то доля квартир, упасенных исполкомами, и давало почву для совершенно бешеного масштаба взяточничества и злоупотреблений. Знали это ВСЕ, кроме совсем уж тронутых членов РСДРП с 1892 года. (Маленькое примечание — категорически прошу избавить в обсуждении от сравнения с сегодняшним днем: это не соприкасается с темой статьи никаким боком. Держитесь темы).

Вернемся к фильму. На свадьбе, однако, выясняется, что жених-то — сын того самого заведующего квартирным отделом райисполкома, и даже сама его подручная взяткобрательница (ее играет Федосеева-Шукшина с изобразительной мощью окон РосТА) тоже на свадьбе присутствует и поет пошлейшую песню «Нет чайки прэлэстной». Измученной врачихе не в радость уже никакая жилплощадь. По сравнению с ее моральными терзаниями Раскольников — просто веселый зайчик и Незнайка в Солнечном городе. А тут еще перед глазами жирует наглая взяточница с чайкой прэлэстной. Как назло еще старик ветеран, днями не затыкаясь, вещает о заботе партии и правительства. Но она-то знает правду! И чернеет на глазах, как очищенный молодой орех. Последней каплей становится как раз статья: журналист фокстерьером резвится, собирая у семьи материал для газеты. Терпение лопается, и врачиха закатывает ошеломляющую мегаистерику с криком Я ДАЛА ВЗЯТКУ!

Журналист потрясен еще даже больше, чем несчастная врачиха. Он в жизни такого не слышал! Это буквально взорвало ему мозг! Взятка в исполкоме за квартиру! Непредставимо! Пока он подбирает с пола челюсти и вправляет глаза, а врачиха издает ультразвуки, ветеран — который потрясен ЕЩЕ гораздо больше (вот в это я легко могу поверить, советские старики — это тот еще артефакт) — умирает от сердечного приступа. Дальше происходят расследования и разоблачения, негодуют справедливые следователи, партбюро исключает взяточника из партии (там все тоже потрясены, изумлены до глубины души и произносят чудеснейшие, восхитительные речи про «тысячи честных людей трудятся в исполкомах на квартирном вопросе, а вот такой ОДИН», и т. д. и т. п. ).

Вообще количество изумлений тем, что у нас! дают! взятки! за квартиры! как?! как такое возможно!!! — просто астрономическое. Как в упомянутом Ильфом-Петровым произведении Листа, где после «быстро как только возможно» следует «еще быстрее». Вишенкой на пироге становится сын заведующего квартирным сектором, который а) работает рабочим на стройке и б) тоже не представлял себе, даже не мыслил, что в исполкоме может свершаться такое аццкое дело. «Нет у тебя сына!» — бросает он негодяю и уезжает строить коровники на Крайний Север (я не шучу, так в фильме). В общем, порок наказан, взяточники схвачены, слова «таков закон!» — звучно произнесены. Чистая помыслами молодежь отрекается от родимых пятен. Конец.

Зачем я так подробно это рассказываю? Кто видел, тот не забудет, а кто не видел и по возрасту всего этого не застал, все равно не поймет главного: того, что и все зрители, и все артисты, и вся съемочная группа, и все, кто хоть когда-то имел дело с исполкомом (то есть вообще все), и сам Ардаматский, несомненно прекрасно ЗНАЛИ, что в исполкомах не то что берут — ХАПАЮТ, причем ВЕЗДЕ и всегда, и дети их не работают на стройках, и что НЕ БЫВАЕТ таких журналистов, которые этого не знают, и все знали, что зрители это знают, и зрители знали, что они знают, что зрители это знают.

И тем не менее, сценарий был написан и утвержден, фильм снят, и ни одна душа не спросила: Ардаматский, а что ж ты врешь-то так, а? Потому что это было — НОРМАЛЬНО.

Вот это и есть подлинная, глубинная суть соцреализма — художник (в широком смысле) пишет благостную картину, и при этом знает, что зритель-читатель знает, что это вранье, и зритель знает, что автор понимает, что зритель ему не верит, не поверит и верить не должен. Главное — изобразить «как надо». А то и премию получить.