Можно ли соединить импрессионизм с японским искусством? Анри Ривьер

Как-то довелось мне писать статью про парк А. Ситроена в Париже. Парк этот находится на месте, где ранее располагался завод по производству автомобилей «Ситроен». Теперь это место называется набережной А. Ситроена, а до Первой мировой войны — набережной Жавель (Le Quai De Javel).

До 1860 года была здесь деревня, ближний пригород Парижа. Но и после присоединения к столице мало что изменилось: огороды, рыбачья пристань, которую со временем облюбовали гребцы и просто выезжающие на пикник парижане.

Стучал я, значит, стучал по клавишам, и вдруг одолело меня любопытство: а не сохранились ли фотографии или же рисунки этой самой набережной Жавель тех еще времен? Начал искать в Интернете, хотя надежды было немного. Но всемогущий Гугл вернулся с добычей.

Найденная картинка производила странное впечатление. Мягкие пастельные краски литографии и четко прорисованные контуры создавали неожиданный и никогда раннее не виданный эффект. Капустные грядки, железнодорожные пути и паровоз на них, будка то ли стрелочника, то ли огородника на переднем плане, а вдали — улица, по которой снуют конные экипажи. Сугубая проза жизни почему-то выглядела фестивалем. Уж не розоватый ли тон литографии тому причиной? Или?. . Точно! Вдали высилась Эйфелева башня. Именно она, попадая в поле зрения, превращала будни в праздник.

Так я впервые столкнулся с очаровательными литографиями французского художника Анри Ривьера (Henri Rivière) (1864 — 1951). Имя это не столь известно, как имена О. Ренуара или Г. Курбе. Хотя свой след во французском искусстве Анри Ривьер, без сомнения, оставил.

Стремление к рисованию Анри почувствовал уже в детстве. Но по окончании учебы он по настоянию матери устраивается в магазин, где продает страусиные перья. Оказывается, в то время в безумном городе Париже этот товар имел спрос и вполне мог прокормить торговца. Но торговая карьера не пришлась Анри по вкусу. В 1884 году, получив небольшое наследство, он вместе с братом уезжает в Бретань и влюбляется в этот край. А по возвращении начинает жизнь бедного художника. Снимает маленькую комнату и ежедневно обучается рисованию, у друга детства, художника Поля Синьяка (Paul Signac) (1863−1935), впоследствии довольно известного импрессиониста.

Вскоре Ривьер становится своим в среде авангардных художников. В это же время искусство начинает его кормить. В 1881 году на Монмартре открылось знаменитое кабаре «Черный кот» («Le Chat Noir»). По словам хозяина кабаре Родольфа Сали (Rodolphe Salis) (1852−1897), «Чёрный кот» было необычное кабаре, где посетители со всех уголков мира могли по-простецки познакомиться с известнейшими людьми Парижа. Для поддержания престижа заведения с 1882 года начал выходить журнал «Чёрный кот». В журнале участвовали поэты и шансонье, сочинявшие интермедии и репризы для кабаре, а иллюстрации делали художники-декораторы. Помощником редактора этого журнала стал А. Ривьер. Кроме того, он оформил оригинальный театр теней, выступления которого стали «изюминкой» «Черного кота». Одновременно А. Ривьер начинает всерьез заниматься гравюрами, офортом и литографией.

В 1895 году художник женился и смог осуществить заветную мечту, купить дом в Бретани, где он с супругой проводил все лето. Здесь же А. Ривьер начинает работать над цветными литографиями из серии «Красоты Бретани» и «Виды природы».

В 1897 году Ривьер обнаруживает в Париже магазин, который специализировался на продаже предметов японского искусства. В этом магазине собирались коллекционеры японского искусства. Анри вошел в этот жизнерадостный кружок, а после и сам решил открыть подобный магазин.

Япония всегда была для европейцев страной чудесной и непонятной. Японские товары завозились в Европу голландцами, для них единственных эта страна была открыта. Продавались они «на ура» и недешево. Уже в 18-м веке, например, голландская Ост-Индская компания вовсю торговала японскими кимоно. А в конце 19-го века во Франции, как и во всей Европе, утвердилась стойкая мода на японскую экзотику. Так что магазин А. Ривьера не прогорел.

В 1889 году судьба сталкивает французского художника-импрессиониста с коллекционером живописи из Японии Тадамаса Хаяши (1851−1906). В это время Париж становится главным рынком по продаже произведений изобразительного искусства и на этой ярмарке можно было встретить коллекционеров со всего мира. В Париже, к примеру, покупали картины для своих знаменитых коллекций русские собиратели И. А. Морозов (1871−1921) и С. И. Щукин (1854−1936). Именно благодаря им в России нынче находится крупнейшая коллекция работ импрессионистов.

С помощью А. Ривьера Хаяши приобрел для своей коллекции работы Коро и Дега, а также несколько картин самого Ривьера. В их числе были 4 панно под названием «Четыре времени года». В 1905 году Хаяши уехал в Японию и оставил А. Ривьеру деньги, для того чтобы тот по собственному вкусу закупил для его коллекции еще несколько произведений парижских художников. Анри Ривьер выполнил этот заказ, картины ушли в далекий Токио. Однако в 1906 году Хаяши умер, так и не увидев этих работ.

Будучи довольно основательно знакомым с японским искусством, Анри Ривьер, конечно, знал о серии гравюр на дереве «36 видов горы Фудзи», изготовленной еще в 1830 году японским художником Кацушика Хокусаем (1760−1849). На гравюрах изображались сцены из японской жизни, и в каждой гравюре фоном непременно служила гора Фудзияма.

Впрочем, многие европейцы, разглядывавшие гравюры Хокусая, про Японию только и знали, что есть там такая величественная, всегда покрытая снегом, гора. Поэтому именно Фудзи различали они в первую очередь на гравюрах Хокусая. А вот вся чудесная и непонятная жизнь чудесных и непонятных японцев была как раз фоном, на котором существовала великолепная гора. Чуть попозже, в 1850-х годах, серию гравюр под тем же названием «36 видов Фудзи» выпустил другой японский художник, Хиросигэ (1797−1858).

Как бы перекликаясь со знаменитыми японцами, в 1902 году Анри Ривьер выпустил серию цветных литографий «36 видов Эйфелевой башни». Только в центре гравюр Ривьера — не природное чудо, а чудо рукотворное, уже прочно ставшее символом столицы Франции. На фоне этого чуда обыденная жизнь большого города становится чудесной и немного загадочной.

Без сомнения, Эйфелева башня — главный символ Парижа. Едва ли не с того момента, как эта стройная стальная дама уверенно заняла свое место, художники бросились изображать ее в самых различных ракурсах и самыми различными способами. Так что очень скоро придумать что-либо оригинальное стало невозможно.

Анри Ривьер невозможное совершил. Эйфелева башня на его литографиях предстает в совершенно неожиданном виде — как деталь пейзажа, то в центре листа, то едва видная, где-то с краю. И везде она — метафора Парижа. Везде ее присутствие сигнализирует — это Париж, столица мира, праздник, который всегда с тобой, как обмолвится лет через двадцать один не просыхающий от рома американец.